Вячеслав Звягинцев - Война на весах Фемиды. Война 1941—1945 гг. в материалах следственно-судебных дел. Книга 2
Рубка советской подлодки Щ-307 в настоящее время экспонируется в музее на Поклонной горе. На рубке написано имя командира – «капитан-лейтенант Петров Н. И. 1939—1941».
В действительности Николай Иванович Петров принял эту лодку под свое командование в январе 1941 года. А 22 октября того же года по приговору военного трибунала Ленинградского фронта он был осужден на десять лет лагерей за пораженческие настроения и систематическое пьянство. Находясь в заключении, Н. И. Петров скончался. По некоторым данным, он объявил голодовку и умер от голода.
17 января 1975 года приговор в отношении Н.И.Петрова был отменен и дело прекращено за отсутствием состава преступления.
На Черноморском флоте печальную участь М. С. Бойко разделил командир подводной лодки Щ-205 капитан-лейтенант П. С. Дронин. В упомянутой директиве И. В. Рогова от 8 августа 1941 года не раскрывалось содержание совершенного им преступления: «Командир подлодки „Щ-205“ ЧФ капитан-лейтенант Дронин проявил позорную трусость и не выполнил боевого приказа. Дронин расстрелян…».
В чем же выразилась трусость командира подводной лодки?
22 июня 1941 года П. С. Дронин вывел свою «Щуку» в первый боевой поход, с задачей занять боевую позицию в районе мыса Сфынтул-Георге (Олинька), недалеко от румынского городка Сулина, и при обнаружении противника уничтожить его. Однако Дронин указанный район так и не занял. Ему назначили другой район, но он нанес на карту только восточную его часть – наиболее удаленную от коммуникаций противника.
9 июля Щ-205 вернулась в Севастополь. Проверка штурманских прокладок и журнала боевых действий показала, что «Щука» не дошла до определенной командованием позиции. По некоторым данным, Дронин пытался заставить командира БЧ-1 подделать кальки похода. Но тот отказался это сделать.
П. С. Дронин был арестован, обвинен в трусости и невыполнении боевого приказа. Вскоре состоялось заседание военного трибунала, по приговору которого он был расстрелян. Судя по информации, отраженной в личном деле П. С. Дронина, это тоже произошло 8 августа 1941 года, то есть в тот же день, когда на Балтике был расстрелян М. С. Бойко и подписана И. В. Роговым суровая директива о пресечении трусости и паникерства.
5. Судьба лейтенанта Германа
Подавляющая часть советских войск, оборонявших в 1941 году Моондзунский архипелаг, погибла или попала в плен. Эвакуировать с Эзеля (Сааремаа), Даго (Хийумаа) и других островов удалось не более 700 человек. Тогда как в плену оказалось почти 13 тысяч чел. Кроме того, около 200 чел. добрались до Швеции и были там интернированы. В их числе – экипажи двух советских тральщиков, командиры которых, по версии следствия, в сентябре 1941 года составили заговор и преднамеренно ушли в Швецию до приказа об общей эвакуации76. Хотя еще была возможность прорваться на остров Ханко, путь до которого был в два раза короче, чем до шведского острова Готланд.
Следствие установило, что главными заговорщиками были исполняющий обязанности командира 8-го дивизиона тральщиков капитан-лейтенант И. П. Теплицкий, командир тральщика «ТЩ-82» старший лейтенант Г. В. Иванов и командир тральщика «ТЩ-89» лейтенант П. Н. Криволапов. Выступившие против побега политруки И. Ф. Акулов (с «ТЩ-89») и В. И. Яковлев (с «ТЩ-82») были убиты.
В декабре 1944 г. репатриированные шведскими властями бывшие военнослужащие Балтийского флота были арестованы управлением контрразведки «Смерш» НКВМФ, в том числе – «заговорщики».
20 сентября 1945 года Военная коллегия Верховного суда СССР приговорила организаторов побега на основании статей 58—1 п. «б», 58—8 и 58—11 УК РСФСР77 к расстрелу, остальных – к различным срокам лишения свободы78.
Как уже сказано, большинство защитников Моондзунского архипелага оказалось в немецком плену. Мы расскажем об одном из них. Он был сметлив умом, жизнерадостен, физически крепок. Носил звучную, с налетом поэтической мистификации, фамилию Герман, которая могла свидетельствовать о принадлежности к аристократическому роду. Но был выходцем из крестьян белорусского Полесья. Он мог бы стать адмиралом. Но успел получить только первое и единственное в его жизни офицерское звание – лейтенант советского Военно-морского флота.
Севастопольское Военно-морское артиллерийское училище Матвей Герман окончил в июне 1941 года. Был откомандирован в распоряжение штаба Балтийского флота, где уже вовсю полыхало зарево войны.
Командир огневого взвода 317-й отдельной батареи 1-го Балтийского укрепрайона, расположенного на острове Эзель, лейтенант Герман с честью выполнил свое предназначение – храбро воевал, держал оборону острова. А когда фашисты ее прорвали и высадились на Эзеле, он взорвал орудия и вместе с матросами стал с боями прорываться из окружения. Однако был ранен и попал в плен…
В общем, обычная для того времени история, каких немало. Молодой моряк по существу даже не успел увидеть Балтийского моря, слиться с ним воедино, почувствовать себя неотделимой частицей морского сообщества. Вместо палубы и уютных кают-компаний, уже тогда в сентябре 1941-го, ему были уготованы на долгие годы тюремные нары и лагерные бараки. Сначала немецкие, а потом и наши.
В лагере военнопленных «Офлаг №57», в который Матвей Герман попал, содержалось 12 тысяч человек. К весне осталось около 3 тысяч. Большинство погибло от нечеловеческих условий и голода. Матвей выжил. Постоянно вынашивал планы побега, но настолько ослаб и опух, что не прошел бы и километра. Лежа на нарах, он делился своими думали с товарищем – Андреем Труфановым.
– Иди писарем – посоветовал тот – в управление лагеря. Там кормят получше. Сил наберешься. Да и карту местности может быть удастся достать.
Герман так и сделал. В апреле 1942 года стал работать в лагерной управе писарем, а затем чертежником. Заполнял карточки на военнопленных и перечерчивал передаваемые ему немецким переводчиком черновики схем некоторых городов Советского Союза. Выбрав момент, он выкрал у переводчика из портфеля 7 топографических карт, выбрал по ним маршрут движения и в августе 1942 года совершил первый побег.
Задержали Германа в сентябре на территории Литвы. Одна из жительниц деревни выдала его немецкому пограничному наряду. Германа жестоко избили и поместили в карцер, а затем этапировали в лагерь Лангвассер.
В конце года его перевели в рабочую команду этого лагеря – в гор. Pooт. А в мае 1943 года он снова бежал вместе с пленными офицерами А. Холуяновым, С. Кольцовым и другими.
Поймали беглецов в Судетской области и на этот раз заточили в гестаповскую тюрьму гор. Нюрнберга. Здесь в камере смертников Германа свела судьба с известным ученым генерал-лейтенантом Д. Карбышевым, которого в концлагере Маутхаузен, в феврале 1945 года, фашисты подвергли изощренным пыткам и уничтожили. Германа же перевели в Флоссенбургский лагерь, откуда, весной того же года, его освободили американские войска.
Д. Карбышев был посмертно удостоен звания Героя Советского Союза, а М. Герман после репатриации и многочисленных фильтраций оказался в руках «Смерша».
Осенью 1945 года его дело рассматривал в закрытом судебном заседании военный трибунал 1-й запасной стрелковой дивизии. Приговор был трафаретным – 25 лет лагерей за измену Родине, выразившуюся в сотрудничестве с германской военной разведкой…
Последующие пятьдесят лет жизни Матвея Ивановича Германа можно проследить по его жалобам, просьбам и заявлениям. Первое он написал в начале 50-х годов. Последнее не так давно, уже из другого государства Беларусь, – с просьбой объяснить, кто же ему должен выплачивать компенсацию, как необоснованно репрессированному…
Сложной и длительной оказалась борьба Германа за восстановление справедливости и своего честного имени.
Уже в одной из первых жалоб, которую он отправил из Воркутинского речлага «холодным летом 53-го года», М. И. Герман поставил перед председателем Президиума Верховного Совета Союза ССР К. Ворошиловым вопрос, ответа на который добивался всю жизнь: «В чем же моя вина?». В той же жалобе он сам и ответил на этот вопрос: «А оказывается в том, что, находясь в немецко-фашистском плену Погенен (Тильзит), я якобы сотрудничал с немецко-фашистским командованием и добывал сведения шпионского характера о военно-экономической мощи Советского Союза, и что, якобы, я дал планы городов Ташкента, Свердловска и др., в которых я никогда не был»79.
Писал Матвей Герман и о том, почему он был вынужден дать «признательные показания» в измене Родине – «следователь Дмитриев содержал меня, 24-х летнего юношу, испытавшего ужасы немецкого плена, вернувшегося из плена седым и лысым человеком, в течение 4-х суток в силосной яме 2,5 метра глубиной, наполненной водой, в которой плавали лягушки».
